Хэмилтон: Моя машина «Мерседес» — это чудовищная дива

Гонщик «Мерседес» Льюис Хэмилтон подробно рассказывает в интервью о горячих поединках с Максом Ферстаппеном из «Ред Булл» на трассе, проблемах с машиной 2021 года и трудностях сезона в разгар пандемии коронавируса.

В чем отличия борьбы за титул в этом сезоне?

Хэмилтон: За свою карьеру я уже провел несколько жарких битв за чемпионский титул. Все они были уникальны. Сложно сказать, чем один сложнее другого. Когда я взял свой первый чемпионский титул в Формуле-1, я был еще молод. В то время у меня не было знаний, которые были у моего партнера по команде в то время. Но я знал, что у меня есть необходимые навыки. В то время у меня не было такого большого опыта проведения интервью, и я не знал, каково это быть в центре внимания. В то время у меня в голове были совсем другие мысли. В этом году дуэль по-своему особенная. Наибольшее давление исходит от пандемии коронавируса. Изоляция и незащищенность в отношениях с людьми имеют огромное значение.

В прошлом году сезон был более компактным. Напряженный период продолжался всего шесть месяцев. Сейчас он длится уже почти целый год. В некоторых областях правила были несколько смягчены. Легко проявить нелепость и попасть в беду, так что вы всегда должны помнить об этом. Мой способ работы и общения с людьми сейчас сильно отличается от прошлого, потому что я держусь на расстоянии от всех и всегда задерживаю дыхание, когда люди вокруг.

Вы все еще чувствуете последствия перенесенного коронавируса в прошлом году?

Хэмилтон: Первая половина сезона была одной из самых сложных в моей карьере. Я расскажу об этом больше в будущем, но теперь я наконец-то снова чувствую себя лучше. Мне действительно пришлось бороться. Я сосредоточился на программе восстановления и тренировках, использовал дыхательные техники и бегал почти каждый день. Благодаря более интенсивным тренировкам у меня больше не было проблем в более жарких гонках после летнего перерыва. Я благодарен за это. Я чувствую, что наконец избавляюсь от этого.

Тесты в Бахрейне в этом году сразу выявили слабые стороны машины. Изменило ли это что-нибудь в подходе к работе?

Хэмилтон: Меня это не расстраивало. Во время тестов все равно никогда не знаешь, чего ждать. Поэтому я всегда подхожу к этому открыто. В итоге, по нашим меркам, тесты прошли очень плохо. Перед нами стояла большая задача — что нам нужно было улучшить баланс? Как работать с настройками? Как добиться лучшей управляемости? Мы не жаловались. Мы работали. Однако в конце концов ситуация была немного запутанной, но мы все же смогли выиграть первую гонку.

Сейчас понятно, на каких трассах машина работает лучше?

Хэмилтон: Я не вижу закономерностей. Это совершенно случайно. Может быть, у инженеров есть какие-то зацепки, но все же для меня все приходит неожиданно. Здесь играют роль множество факторов. Тип поворотов, разные типы асфальта, разные температуры и множество других…

Как вы оцениваете собственное выступление в этом сезоне?

Хэмилтон: Я даже более сосредоточен, чем когда-либо — вот почему я очень доволен своим выступлением. Я заметил, что эту машину сложно настроить. Тото называл ее дивой. Теперь эта машина — чудовищная дива. Учитывая меньшую продолжительность свободных заездов, попасть в рабочий диапазон очень сложно, а если сделать это не получается, то я не могу максимально использовать ее возможности на трассе. В Бразилии машина была именно такой, какой я хочу. Мы точно попали в настройки, а в этом году нам удалось сделать это всего один или два раза. В большинстве случаев все было неоптимальным.

Серьезная конкуренция со стороны молодых гонщиков, мечтающих свергнуть короля, добавляет мотивации?

Хэмилтон: Я хочу сказать молодым гонщикам, что на всех трассах, на которых они выросли, были большие зоны безопасности. Когда я начал гоняться, все было немного другим. Тогда это было веселее, но и рискованнее. Ехать нужно было так, чтобы не превысить границы. Новое поколение гонщиков часто выходит за рамки. Они заходят слишком далеко и просто возвращаются на трассу. Сейчас не нужно бояться последствий. Кроме того, сейчас гораздо больше гонщиков из богатых слоев общества. Они очень амбициозны и мечтают пробиться наверх.

Почему вам нравятся чистые гонки? Многие великие гонщики не боялись «чудить» на трассе — даже ваш великий кумир Айртон Сенна.

Хэмилтон: Именно так меня воспитывал отец. Он всегда говорил, что я должен дать ответ на трассе. В детстве меня мне не раз доставалось — как в школе, так и на трассе. Но мы хотели победить их чисто, а не путем столкновений. Тогда другие не смогут отрицать, что вы лучше. Тогда не будет никаких оправданий, как в случае аварии. Я стремлюсь быть чистейшим гонщиком и добиваться своей цели за счет чистой скорости, упорного труда и необходимых амбиций, чтобы никто не смог усомниться в том, чего я достиг.

Ферстаппен в борьбе ведет себя одинаково – если он на внутреннем радиусе, то выталкивает соперника на внешний. Как можно с ним бороться?

Хэмилтон: Просто нужно быть очень осторожным. Осторожнее, чем когда-либо прежде. Вы должны понимать, что может случиться. Вы всегда должны быть готовы сделать все возможное, чтобы избежать столкновения, даже если при этом придется выехать с трассы. В конце концов, всегда нужно стремиться к тому, чтобы финишировать в гонке. Если вы будете слишком упрямо отстаивать свою позицию, произойдет авария. В Бразилии я постарался избежать столкновения. Я бы сказал, что в подобных ситуациях я всегда стараюсь вести себя чисто. Конечно, не всегда получается сделать это идеально. Макс не первый мой соперник, который так поступает. Теперь, когда я немного постарше, я внимательно смотрю на других пилотов, заглядываю в их биографию. То, как вы выросли, всегда влияет на наше поведение. Я стараюсь узнать это заранее, чтобы понимать, с кем мне предстоит сражаться.

Разве это не воспринимается как слабость, если ты отступаешь? Время от времени нужно показывать пример.

Хэмилтон: Если вы находитесь на внешнем радиусе, то либо уступите, когда вас выдавливают, либо попадете в аварию. На внутреннем радиусе бывали ситуации, когда я четко понимал, что я прав – как в Сильверстоуне. Посмотрите видео еще раз: мое переднее колесо поравнялось с его передним колесом. Если бы в той ситуации я поступил так же, как Макс в Бразилии – не сбавил бы газ и выехал за пределы трассы, чтобы удержать позицию, чем бы все закончилось? Иногда нужно быть умнее. Дело не только во мне. За мной стоят 2000 сотрудников команды. Один эгоистичный поступок, когда я стою на своем, и все заканчивается аварией, что может оставить всю команду без бонусов по итогам сезона.

Уступив в Имоле и Барселоне, вы подумали про себя, что в следующий раз не уступите?

Хэмилтон: В Имоле я находился снаружи и он чуть не вынес нас обоих с трассы. Как и в Испании. В таких ситуациях я бы вновь и вновь действовал так же. Но точно так же поступлю, если повторится ситуация, которая была в Сильверстоуне. Так я смотрю на это с учетом своего опыта. Думаю, что мой послужной список выглядит вполне прилично, когда речь идет об обгонах, о том, как я располагаю машину, как оцениваю пространство. Ситуации всегда разные, но я не думаю, что должен менять свой подход.

Был ли заранее спланирован маневр обгона в Бразилии?

Хэмилтон: До гонки я точно об этом не думал. Но на трассе нужно думать вперед. Вы представляете, как будете действовать во втором, третьем и четвертом поворотах, если удастся хорошо выйти из 12-го. Я знал, что на прямой недостаточно близок к его машине, чтобы атаковать с внутренней стороны. Но я хотел позволить ему думать, что могу атаковать поздним торможением – это заставит его сместиться внутрь и поставит в невыгодную позицию для обороны. Он сделал именно то, что я ожидал. Но в первой попытке я оказался слишком далеко на выходе из третьего поворота. Во второй я выбрал немного другую траекторию на прямой и вновь заставил его сместиться. Так что, да, можно сказать, что эта атака планировалась заранее.

На трассе идут тяжелые бои, но нет личной неприязни к Ферстаппену. Почему?

Хэмилтон: Я не могу говорить за него. Мне уже 36 лет, я давно этим занимаюсь. Не впервые я веду борьбу с гонщиком, который в чем-то хорош, а в чем-то плох. Но сейчас я гораздо лучше готов к тому, чтобы с этим справиться. Макс – очень быстрый гонщик. И он будет становиться все быстрее по мере взросления. В этом нет сомнений. Вспоминая себя в 24 или 25 лет, я вспоминаю ошибки, которые тогда допускал. В машине я был быстр, но неожиданно для себя оказался в центре внимания, и с этим нужно было справляться. Тогда я далеко не все делал правильно, поэтому не буду никого другого в этом обвинять.

В этом году вы допустили чуть больше ошибок на трассе, чем обычно. Почему?

Хэмилтон: В Имоле я знал, что не могу потерять еще семь очков. Оглядываясь назад, можно сказать, что там я был слишком нетерпелив и слишком агрессивен. Должен признаться, что мне было больно, когда я вылетел в гравий. Если бы я был немного терпеливее. Но в тот момент я думал только о том, чтобы догнать Макса. Это было неправильно. Это явная ошибка. А вот в Баку не было ошибки пилотирования. Это скорее проблема с машиной, которая должна была в какой-то момент произойти. У «волшебной кнопки», которая отключает тормоза на задней оси, чтобы быстрее прогреть передние тормоза и шины, не было защиты от случайного нажатия. И когда я переключал передачу, кнопка нажалась, но я понятия не имел об этом. Это моя ошибка, но не ошибка пилотирования. Просто не повезло. Из-за этого я потерял много очков, которые уже не вернуть. После той гонки мы добавили защиту, чтобы подобное не повторилось.

Некоторые гонщики уже работали на симуляторе с машиной 2022 года. А вы?

Хэмилтон: Я пока не работал. Сейчас я полностью сосредоточен на этой машине. Конечно, я поддерживаю тесный контакт с командой, интересуюсь тем, как идут дела. Есть какие-то моменты, которые я хочу видеть в машине следующего года, и я обращаю на них внимание. Я не хочу, чтобы в 2022-м силовая установка работала так же, как сейчас. И я прошу команду решить эту проблему. По ходу брифингов в гоночный уик-энд мы обсуждаем и свежую информацию о новой машине. Как идут дела с аэродинамическим балансом, с какими проблемами мы можем столкнуться. Но в сегодняшней ситуации, когда команда делает большие шаги в аэродинамической трубе, нет смысла пилотировать промежуточную версию на симуляторе.

Раньше вы активно участвовали в процессе проектирования, чтобы машина соответствовал вашему стилю. Помешали ли вам изменения правил перед этим сезоном?

Хэмилтон: Конечно. Мы знали, что потеряем много прижимной силы, но в итоге полностью изменился характер машины. Мы много лет работали, чтобы сделать ее идеальной, а в этом сезоне оказались в ситуации, когда не можем использовать привычные инструменты. Нужно было как-то уживаться с меньшей прижимной силой. Я много работал на симуляторе. Иногда симулятор был неправильно настроен. Уровень сцепления, влияние ветра или износ шин не соответствовали действительности, и мы получали неверные цифры. В этом году сезон – словно поездка на американских горках.

Вас не отвлекали переговоры о контракте?

Хэмилтон: Это была самая простая сделка, которую мы когда-либо заключали. Продление контракта заняло совсем немного времени и никак не отвлекло. Такие гонки, как в Бразилии, подтверждают правильность принятого решения. Я работаю с командой уже десять лет. Один из коллег прислал мне сообщение, что выступлением в Сан-Паулу я вдохновил 2000 человек. Я ответил: «Если через десять лет я все еще смогу вдохновлять 2000 человек, значит, действительно нахожусь в правильном месте и заслуживаю его».

В следующем году у вас будет новый молодой напарник – Джордж Расселл. Ждете ли вы обострения конкуренции внутри команды?

Хэмилтон: Джордж – невероятно талантливый гонщик, мы относимся друг к другу с большим уважением. Не сомневаюсь – он захочет быть быстрым и побеждать с первой гонки. Это же чувствовал я, когда дебютировал в «Макларен» и хотел сразу выиграть у Алонсо. Такого же настроя я жду от Джорджа, иначе он не станет победителем. Но сейчас я в другом положении. Я действительно желаю ему успеха. Наступит момент, когда я не смогу продолжать. Как мой напарник, он будет следующим британцем, которого я хочу видеть победителем гонок чемпионата мира. Конечно, мы будем бороться друг с другом, и, конечно, я хочу выиграть.